Дорогие коллеги

Становление медицины как науки в XVIII—XIX веках обеспечивалось тесной связью с биологией и естествознанием. Однако в первой трети минувшего столетия прежний уровень естественных наук, обеспечив медицине блестящее прошлое, был ею освоен, и эти связи стали ослабевать. Достигнутое уже не удовлетворяло медицину, не указывало путей дальнейшего развития. Об этом распутье в 1926 г. писал выдающийся хирург С. П. Федоров: «…впереди блестят биологические проблемы, чувствуется, что надо идти туда, что этот путь выведет нас, вероятно, на большую дорогу. Но как идти по этому пути?».

Впечатляющие успехи генетики, молекулярной биологии, иммунологии в XX веке породили иллюзию расцвета медицинской науки, но этого не произошло. Несмотря на высокоэффективные технологии исследования молекулярной организации клетки и проникновение в глубинные процессы жизнедеятельности, до сих пор нет ответа на вопрос, что такое болезнь. Медицина, ориентируясь на позитивизм и прагматизм, усовершенствуя органолокалистический подход к патологии, все больше замыкается в рамках собственных дисциплин.

Следствием пренебрежения философскими и биологическими аспектами познания является нарастающий техницизм и замена клинического мышления технократическим. Сбор информации уравняли с пониманием. Врач уже не владеет методологией оценки и приемами превращения полученной информации в знание, что составляло сущность клинического мышления. Так сформировалась парадигма медицины, оторванная от обобщающих идей биологии, построенная на одностороннем рассудочном мышлении.

И. В. Давыдовский 50 лет назад указал на невостребованность медициной идеи эволюционного развития: «Каузальные связи уходят за пределы данного больного и сегодняшнего дня вообще. История болезни уходит в далекое прошлое, то есть фактически исчезает в непроницаемом тумане таких фундаментальных проблем как эволюция видов, изменчивость и т. д. Никакие тысячи индивидуальных заболеваний, изучаемых экологически с позиций сегодняшнего дня, то есть, минуя исторический аспект, не позволяют понять ни этиологии, ни сущности заболевания. Всякое заболевание, изучаемое в плане этиологии, патогенеза и сущности, необходимо представлять себе как явление, исторически детерминированное. Но едва ли не самым большим пороком рассудочного мышления является игнорирование истории процесса».

Сегодня приходится утверждать — известный философ-патолог остался не услышанным, а отношения медицины с биологией так и не сложились. Эволюционные закономерности, в изучении которых преуспели именно отечественные биологи (К. Бэр, А. О. Ковалевский, А. А. Заварзин, А. Н. Северцов, Н. И. Вавилов, Е. М. Крепс, Н. П. Дубинин и др.), не смогли проникнуть в медицину до такой степени, чтобы стать ее методологической основой.

Успехи практической медицины, обусловленные технологическим прогрессом, сопровождаются методологическим выгоранием, притязаниями других наук и мировоззренческих концепций на философскую сущность медицины. Математика, точнее статистика, с XIX века как тень преследует медицину, назойливо претендуя на роль повивальной бабки в процессе самоутверждения медицины как науки. Эти претензии особенно усилились в последние годы на гребне бума доказательной медицины. В завуалированной форме методологическая беспомощность и философская растерянность медицины проявляется апелляцией к синергетике — мировоззренческому представлению об общих законах развития и самоорганизации сложных функциональных структур.

И. И. Мечникову, этому «заблудившемуся в медицине зоологу», как он сам себя называл, именно мировоззрение биолога-эволюциониста позволило связать единичные наблюдения внутриклеточного пищеварения у низших беспозвоночных с защитно-воспалительным процессом у позвоночных и человека и на основе эволюционного подхода заложить фундамент учения о сравнительной патологии и об иммунитете.

Примеры трактовки патологических процессов через призму идеи эволюционного развития (Л. А. Орбели, В. А. Неговский, Г. Н. Крыжановский и др.), убеждают в том, что именно данный подход, связанный с ним исторический метод, и биологические законы являются ключевыми для создания общей единой теории медицины. К сожалению, вектор медицины сегодня направлен не на доказательность, биологию и естествознание, а на рыночные финансово-экономические отношения.